Брызгалова и Крушельницкий: когда ты боишься на Олимпиаде просто произнести «Россия» - это отвратительно

Российские кёрлингисты Анастасия Брызгалова и Александр Крушельницкий в беседе с корреспондентом газеты «Советский спорт» рассказали о своём совместном возвращении на международном турнире в Дудинке, взаимоотношениях, спортивном будущем и последствиях драмы на Олимпийских играх в Пхёнчхане:

Расскажите чуть подробнее, как возникла идея вернуться на лёд в Дудинке?

Александр Крушельницкий: Мы ничего не планировали. Месяц назад мы, грубо говоря, даже не знали, кто сыграет на этом турнире. Но главный тренер сборной России Василий Николаевич Гудин предложил сыграть. Позвонил Насте, потому что она больше сопротивлялась, чем я. И она на удивление быстро согласилась. И вот мы здесь.

Анастасия Брызгалова: На самом деле и дня не проходило, чтобы кто-то в интернете не спросил, когда и где мы вернёмся.

Анастасия, почему могли отказаться?

Анастасия: Мыслей об отказе как таковых не было, но были сомнения. Потому что я вообще не тренировалась три года, не понимала, в какой форме сейчас нахожусь. Она точно не оптимальная. Но в итоге согласилась, поскольку была возможность сюда приехать. У нас не было других планов, сезон фактически закончен. Почему бы и не сыграть?

Место проведения соревнований сыграло свою роль в итоговом решении?

Анастасия: Я в Дудинке уже в четвёртый раз. Само по себе место особого значения не имеет, мы бы, наверное, поехали и в другой город. Но, конечно, в Дудинку приезжать приятно, потому что похожих турниров в мире больше нет. Здесь всегда красочно.

Возвращение состоялось. Есть понимание, что будет дальше?

Анастасия: Дальше снова будет работа. Если представится возможность и это не будет пересекаться с другими планами, мы, естественно, не против выступать. Но в приоритете, понятно, сейчас другая деятельность — акценты были расставлены четыре года назад, и я от них не отхожу. Хотя приятно вернуться к роли действующего спортсмена, играть иногда хочется.

Довольны ли тем, как складывается этот турнир, возвращаются ли прежние игровые ощущения?

Анастасия: Естественно, чувство льда, веса камня, силы толчка со временем теряется. А три года — это вообще целая пропасть. Плюс здесь на арене есть определённые особенности льда, к которым нужно привыкать. Но это, пожалуй, нам даже на руку, поскольку сложно всем, и мы на этом уровне как-то вытягиваем.

Взаимопонимание на льду быстро восстановилось?

Александр: С этим всё нормально. Я не заметил этих пяти лет, которые мы не играли вместе. Как будто их и не было. Вот к особенностям льда действительно приходится адаптироваться. Один бросок сделаешь хорошо, чуть поменяешь — и следующий идёт совсем по-другому. Это непонятно, порой раздражает, злишься на лёд, на камни, на партнёра. Но всё-таки это наша работа, и мы стараемся делать её хорошо.

Вы всегда славились эмоциональностью. Но некоторые команды играют почти молча. Эмоции на льду — неотъемлемая часть кёрлинга?

Александр: У каждого свой стиль. Но сейчас много команд, которые играют, как мы. Без эмоций обычно идёт, когда ты уже проигрываешь.

Анастасия: Когда уже более-менее понятно, чем всё кончится, чего там уже кричать? А вот если ты в пылу борьбы, там, конечно, эмоции берут верх.

А нет ли тут психологического момента, попытки громкими криками не только завести себя, но и поддавить соперников, вывести их из равновесия? Как в теннисе?

Александр: Сейчас многие молодые команды именно так играют. Любят на каждый бросок бурно реагировать, кричат все вчетвером.

Анастасия: Многие опытные спортсмены действительно это обсуждают. Говорят, такое поведение раздражает. Но до конца не понятно, есть ли у них действительно такая цель, или они сами себя мотивируют.

Кстати, по своему опыту можете сказать — легче или сложнее играть вместе, будучи семейной парой?

Александр: Однозначно сложнее. Больше претензий друг к другу на льду.

Анастасия: Проще, когда не пересекаются личные и профессиональные отношения. Вы сохраняете баланс, не переходите определённую черту. А играя с мужем, порой можно сказать чуть больше, чем стоило бы.

Кстати, Анастасия, как тренер вы жёсткая или демократичная?

Анастасия: А нужно обязательно определиться? Наверное, больше демократичная. Считаю, что нужно разговаривать с игроками, всё обсуждать. Но иногда могу и наорать. Если меня вывести из себя, голос прорезается. А вообще я же работаю с девушками своего возраста, мы играли вместе, наши пути пересекались. Поэтому было бы странно вести себя на тренировке очень жестко, а потом вернуться в номера и снова стать подругами.

Какие нюансы сложнее всего доносить до непосвящённых?

Александр: Как я уже говорил, не так важна техника, как понимание, зачем ты делаешь тот или иной бросок. Новичок видит камень и стремится его выбить. Не обращает внимания на мелочи — чётный энд или нечётный, есть у тебя хаммер или нет. Тактика меняется и познается только на практике. Мы каждый день узнаём что-то новое, пересматриваем взгляды на прошлые решения.

Анастасия: Пока ты не накопишь опыт и не будешь в теме, до конца не поймёшь, как именно нужно играть.

Александр: Даже на уровне чемпионатов России есть команды, которые это не до конца понимают.

Анастасия: Наверное, тут ещё нужно иметь подходящий склад ума. Не всем дано стать скипом и вести игру. Иногда по человеку прямо видно, что без шансов.

Для вас было неожиданно, когда в 2018 году вы, как принято сейчас говорить, завирусились и стали очень популярны?

Анастасия: Конечно. Но во время турнира мы об этом даже не знали. Мы были оторваны от мира, даже телевизора в номере не было. Старались никуда не лазить, ничего не читать. И нам только родители сказали, что вокруг нашего дуэта какой-то бум начался, что о нас везде говорят и показывают по всем каналам. К нам подходили журналисты, мы что-то отвечали, но весь масштаб поняли, когда уже вернулись домой.

Можете описать двумя эпитетами то, что случилось с вами в 2018 году, — бум, олимпийские медали, допинг-проба, отстранение, расследование, дисквалификация?

Александр: Мне и одного хватит: ужасный. И 2018-й, и 2019-й, и 2020-й были ужасными.

Анастасия: Если бы перед нами всё это прокрутили заранее, мы бы просто не поехали. Отвратительно быть ни в чём не виноватыми и расхлёбывать все последствия.

Долго ещё прокручивали в голове всю историю и спрашивали самих себя, что же случилось?

Анастасия: Саша — долго. Пока у нас не родился ребенок, он не мог отвлечься от этих мыслей. Я — побыстрее, потому что начала играть. Там, хочешь не хочешь, мыслями нужно возвращаться на площадку и не зацикливаться. А мужу было тяжело — все мысли упираются в эту тему, вокруг люди терроризируют расспросами. Не отвлечься.

Главный вывод, который сделали из случившегося?

Александр: Даже не знаю, какой вывод тут можно сделать. Просто если бы я где-то, например, не следил за своей водой, оставлял её — другое дело. Но я ведь постоянно за нас двоих все бутылки собирал, уносил, открытые выкидывал и брал новые. Я последние два года перед Олимпиадой был просто параноиком в этом плане. У нас пошёл результат, мы выиграли чемпионат мира, и я начал опасаться допинга, что может что-то произойти. Как будто предчувствовал нехорошее. И всё-таки как-то это произошло.

Есть ли ещё надежда, хотя бы какие-то доли процента вероятности выступить на Олимпиаде?

Анастасия: Сейчас прежде всего стоит вопрос, когда вообще хоть какому-то российскому спортсмену это удастся. Но, с другой стороны, кто знает — может быть, мы лет через пятнадцать вырастим детей, поймём, что здоровье ещё позволяет, есть силы и желание. Тогда почему бы и не попробовать. Сейчас мы видим на примере Саши, что можно вернуться и после четырёх лет перерыва и играть лучше всех в стране. Поэтому на ваш вопрос нет ответа. Как жизнь сложится.

Александр: Если вдруг нам предложат, мы с удовольствием.

Вы сами ездили на Игры без флага и гимна. Что думаете о нынешней ситуации с рекомендациями МОК и ограничениями международных федераций?

Анастасия: По своему опыту могу сказать, что, когда ты приезжаешь на Олимпийские игры и в каждом интервью боишься случайно сказать слово «Россия», это отвратительно. То есть настолько фильтруешь свою речь, что нельзя сказать, как называется твоя страна. Ужасный опыт, и я бы его точно не хотела повторять. Чувствуешь себя белой вороной — вокруг все ходят со своими флагами, гимнами, а ты как будто какой-то меченый. А те условия, которые выставляют сейчас, — мне кажется, ни один спортсмен на них не согласится, это предательство своей страны.

Александр: Полностью согласен с Настей.