Сибирин: очень хочется показать, что человек на коляске может, что он просто может
Обычный сибирский парень с очень соответствующей фамилией Виктор Сибирин работал в котельной. Обычная семья — жена, две дочери. Жизнь изменилась в 26 лет за доли секунды — поскользнулся и упал на кусок льда, получив перелом позвоночника. Он перенёс множество операций, после первой начал ходить, после второй его состояние также улучшилось. А потом снова перешёл в горизонтальное положение. И снова операция за операцией. В общей сложности их было 14 — в Ачинске, Новосибирске, Красноярске.
Осознать, что жизнь уже не будет прежней, принять ситуацию было чудовищно трудно. Не обошлось и без проблем в семье.
«Сложно было. К такому готовым быть невозможно. И то, что семья сохранилась, — это больше жены Наташи заслуга. Да, я из жизни не выпадал, делал, что мог, но были и ругань, и попытка спастись алкоголем. Фильм советских времен "Не могу сказать прощай" — это вот прямо самое то. Это про нас».
Спустя десять лет после травмы Сибирин, которому 11 мая исполнилось 37, понимает, что самому из той ситуации выйти было почти невозможно.
«Кто-то уходит в запой на три недели, кто-то — на пять-семь лет. У меня один такой знакомый есть — семь лет пьёт, и остановиться не может, ему все должны, а он бедный и разнесчастный. Тут не сказать, тут показать надо».
Когда он впервые увидел людей, оказавшихся в похожей ситуации, на санаторно-курортном лечении в "Сергиевских минеральных водах", первая мысль была: "А что, так можно?".
«Эти центры созданы не только для восстановления, там реабилитируешься, когда общаешься с такими же людьми. И если тебе попадается человек, который научился жить в подобных условиях, он одним общением помогает вылезти из собственных загонов. Я увидел этих людей и понял: я такой же, значит, я что-то неправильно делал, значит, надо меняться».
Нормально передвигаться на коляске Сибирин научился на примере таких же, как он, ребят, но уже прошедших серьёзный путь: «Сесть в коляску — это очень сложно. И не столько физически, сколько психологически. Потому что ты сначала головой должен понять, что можешь, и принять, что ты будешь это делать. На лечении я увидел ребят-паралимпийцев, они там как раз на восстановлении находились. Вот они-то мне тогда и объяснили, для чего в хлебе дырочки».
150 ребят-колясочников рассекали на колясках и вытворяли на них то, что Сибирину и не снилось. «То, что они делали, — это невероятно. Вот тогда я и понял, что произошедшее со мной не уникальный случай, нас таких много».
Сегодня Сибирин на коляске играет в бадминтон, теннис и даже совершает марафоны. Первый заезд был из Ачинска в Боготол. "Бахнул" за день 60 км, понял, что надо, стал тренироваться дальше. Потом через год поехал до Красноярска — три с половиной дня, 190 км. Но и этого Сибирину показалось мало — его третий поход растянулся на 12 с половиной дней и 450 км из Ачинска до Абакана. В нагрузку сибиряк задался целью собрать деньги на новую коляску — стандартные, выдаваемые людям с нарушениями опорно-двигательного аппарата, его напора не выдерживали, ломаясь уже на восьмом месяце эксплуатации.
С плакатом "На новую коляску", спальным мешком и палаткой Сибирин отправился по трассе. Вспоминает: «Прикольно было». На реплику "Хорошо хоть в наше время телефоны изобрели" отвечает: «А вот телефон у меня в первый же день сломался, что-то я там понатыкал неудачно и повредил экран. Но на входящие он всё-таки работал».
Если вы до сих пор не научились ставить палатку, смиритесь с фактом: колясочник Виктор Сибирин делал это самостоятельно каждый день. Каждый день он слезал с коляски, разбивал палатку, укутывался в спальный мешок и восстанавливался к следующему дню пути. Чтобы снова проехать как минимум 20–25 км, шарахаясь от пролетающих мимо машин.
«Страшно? Ну конечно страшно, я ж не совсем полоумный. Когда фура в 15 см от тебя пролетает на скорости 190 км в час, например, представляешь ощущения? Но ведь и выходя из подъезда жизни лишиться можно, разве нет? Да, ты не едешь в ночное время, в дождь, если ширина дороги не позволяет, едешь по обочине. Так что все не так уж страшно. Наверное».
Вопрос питания решался в придорожных кафе, и хотя их по дороге из Ачинска в Абакан хватает, заехать можешь не в каждое. Одна ступенька на крыльце — удача, ещё можно заскочить, две — уже сложнее. «Там мне в помощь было умение свистеть», — рассказывает Сибирин.
«И всё-таки это была хорошая прогулка — в трёх озерах искупался, повалялся, отдохнул. Всё как надо. Как люди реагировали? Да в основном хорошо реагировали, правда, многие пытались подвезти. Я бы даже сказал, очень сильно пытались, настойчиво. Но у меня цель другая была — я сам был должен».
Впрочем, попадались и не самые позитивные персонажи.
«Один, помню, остановился и орал, что из-за таких, как я, он плохо живет. Бывает такое. Ну не всем же адекватными быть. Все эти марафоны в одиночку — это такая штука, когда голова освобождается от мусора. Вот тогда ты начинаешь думать о самом важном, тогда мозги на место встают. Ведь тебе и поговорить-то больше не с кем, кроме как с самим собой. И очень хочется показать, что человек на коляске может. Что он просто может».
Сегодня Сибирин является кандидатом в сборную России по кёрлингу на колясках. Об этом виде спорта он узнал случайно, когда в Ачинск поиграть в дворовый кёрлинг приехали ребята из Красноярска.
«Меня когда позвали, я отнекивался как мог. Я тут штангу тягаю, а мне предлагают шваброй лёд тереть, камни кидать, ну это же глупость какая-то. А потом я всё это дело увидел».
Потом были первые небольшие соревнования в Красноярске, и, что называется, затянуло. «Пока сам не попробуешь, не поймешь, что это такое», — уверен Сибирин. Теперь ему надо тренироваться и проходить отбор в команду. Он следил за успехами российской сборной кёрлингистов на Паралимпийских играх в Пхёнчхане и хорошо общается с ребятами из той команды.
«Отличные ребята, очень позитивные. И главный тренер Андрей Батугин классно тогда команду подобрал. Многие из них потом в составе выиграли чемпионат мира 2020 года. Да, они в Пхёнчхане проиграли, расстроились — русские всегда приезжают выигрывать, у нас в любом виде спорта так. Знаете, иногда на небольших соревнованиях тренеры говорят, мол, главное не победа, главное — участие. Не так это, не про нас».
Сибирин — работающий колясочник. Каждый день он отправляется на службу, спускаясь с пятого этажа, и возвращается, собственными силами карабкаясь от ступеньки к ступеньке, таща за собой коляску: «Работаю в поликлинике, всё как надо. Обрабатываю данные, привожу их в удобоваримый режим. С пациентами напрямую я не работаю, это чисто бумажно-компьютерная работа. Нудная, но кто-то это должен делать. Люди держатся. Частично самоизолируются, кто-то гуляет. Жаль, что гуляют, скажем прямо. Всю жизнь призывал людей поднять свои зады с мягких диванов, двигаться, жить и никогда не думал, что скажу: люди, сидите дома. Но пожалуйста, правда, сидите дома, сейчас лучше так. И всё равно кто-то считает себя самым умным, говорит, что нет у него никакого коронавируса, а сам, может, бессимптомно болеет. Думаю, тут ещё и психологический момент — проще зарыть голову в песок и говорить: "Я ничего этого не вижу, поэтому всё хорошо". Но это у кошки семь жизней, у нас одна».
На работе обстановка спокойная.
«Всех проверяют, всех осматривают. Делаем всё, чтобы не создавалось толпы. Если что-то лёгкое — в одну очередь, если подозрение на что-то тяжёлое — тут иначе. Не могу сказать, что работы прибавилось, стало более напряжённо и ответственно», — рассказывает Виктор.
Сибирин не живёт надеждами на полное восстановление. Врачи сказали: тренируйся, но не факт.
«Ну, положим, через десять лет я пойду, а вокруг что останется, если я все силы только на восстановление брошу? Надо жить, планомерно распределяя приоритеты — семью, работу, друзей, спорт. Научился ходить — красавчик, нет — значит нет. Это пришло со временем: ходить не главное, главное — человеком оставаться. Наверное, так».
Он понимает, уже не сможет побежать: «Вот это я чётко осознаю. И если я когда-нибудь пойду, то километр за два часа пройду, не быстрее. Сейчас на коляске я это сделаю за 5–7 минут. Если надо куда-то подняться, я это сделаю. Я на пятом этаже, у меня нет лифта. И я каждый день спускаюсь на работу, поднимаюсь на работу.
Когда дети дома, они поднимают коляску, нет — поднимаю сам. У меня специальная подушечка есть: садишься на неё — и вперёд. А коляску за собой. Переехать? Это целый процесс, это долгая история. Пробовали, пока не получается. И с пандусом в дом тоже пока не получается».
Под конец разговора вернулись к теме сбора денег на коляску. Оказалось, благодаря пробегу Ачинск — Абакан удалось собрать необходимую сумму, и коляску Виктор всё-таки купил. Ту, что хотел, — прочную, под себя. На вопрос, что будет делать, если и она сломается, ответил: «Пока об этом не думал. А знаешь, вообще, я еще велосипед хочу».
